12.11.2021

В Пермском академическом Театре-Театре состоялась премьера спектакля «Раскольников» по мотивам произведения Федора Достоевского «Преступление и наказание».

Постановка была приурочена к 200-летию со дня рождения великого русского писателя и стала возможна благодаря гранту, предоставленному «Российским фондом культуры».

Режиссер спектакля Марк Букин определил жанр действа как драматическое исследование о природе насилия.

Разумеется, как к тому нас приучил Театр-Театр, ожидать от спектакля погружения в эпоху и мир Достоевского нам не стоило. Действие происходит скорее в сегодняшнем дне, об этом свидетельствуют многочисленные атрибуты современности – гитары, концерты, митинги, песни Егора Летова. Конечно же не обошлось без упоминание резиновых дубинок, сотрудников правопорядка и прочих спутников модного уличного протеста, который упоминается едва ли не в каждой премьере Театра-Театра.

Признаться, оппозиционная тематика порядком набила оскомину, но если она отвечает внутреннему запросу театральных режиссеров и зрителей, если в этом они чувствуют дух и нерв времени, то это, безусловно актуально.

Именно таков, считает Марк Букин, современный Раскольников – он бунтарь, он вне национальности и религии, он маргинал, которому нечего терять, он озлоблен на весь этот несправедливый мир и он, как мне показалось, ничего общего не имеет с Раскольниковым Достоевского. К сожалению, от великого романа в спектакле ни осталось ничего, кроме внешней атрибутики.

При этом в постановке отсутствуют ключевые для понимания сути произведения Достоевского герои – это Порфирий Петрович и Аркадий Свидригайлов. Авторы спектаклыя намеренно ушли от этого, пытаясь акцентировать внимание именно на Раскольникове, а не на его двойниках.

С моей точки зрения это было ошибкой. Ведь попытка ответить на вопрос «Что если Раскольников пошел бы по другому пути…» (именно так заявил Марк Букин, объясняя идею спектакля) не имеет смысла, так как в романе Достоевского на это, как мне кажется, дается ответ.

Мы прекрасно знаем, что было бы, если Раскольников пошел иным путем, он бы стал Свидригайловым.

Мотив двойничества характерен для романов Достоевского, некоторые специалисты выделяют в «Преступлении и наказании» аж до четырех двойников Раскольникова. Есть и двойники в спектакле Театра-Театра, но, к сожалению, они присутствуют лишь в афише – их тоже четверо, однако никакой глубинной роли они не играют.

Другим двойником Раскольникова можно считать Порфирия Петровича – его судьба тоже дает ответ на вопрос «Что если…?». У Раскольникова отнюдь не два пути, как диктует нам современная поп-культура – светлый и темный. У Раскольникова путей значительно больше, чем путь в банальную и притягательную тьму. Темная сторона силы, как говаривал один из героев масскульта, проще: к чему делать усилия над самим собой, терзаться душевными муками, философски осмыслять космос и в конечном счете приходить к покаянию? Значительно проще убить старушку, перешагнуть через ее труп и стать рок-звездой или иконой протеста, как в картине «Джокер» Тодда Филлипса. Да, именно так, Раскольников Марка Букина много ближе к Джокеру, но бесконечно далек от Достоевского.

Еще одной темой спектакля становится вопрос о Теодицее, здесь он решается однозначно – Бог в этой вселенной не заслуживает любви и почитания, так как он допустил зло, а Раскольников – это своего рода антихрист, восставший против демиурга. Идея стара как само христианство, но, видимо, продолжает возбуждать умы молодых театральных режиссеров.

Примечательно, что в самом спектакле ни слова не сказано об антихристе, но много раз произносится имя Христа – именно с ним отождествляется Раскольников, кричащий со сцены «Кто сдохнет первым» Егора Летова. Но не стоит вводить в заблуждение зрителя, в парочке Христос-Раскольников легко узнается Антихрист-Свидригайлов, а уж если быть совсем честным – Антихрист-Джокер.

В этой связи также неуместным видятся бесконечные отсылки к Фридриху Ницше с его знаменитой максимой «Бог умер». Лет 150 назад это выглядело ново, теперь это выглядит скучно и излишне претенциозно.

Ну и конечно же, узнав об отсутствии Порфирия Петровича и Свидригайлова, я большие надежды возлагал на Сонечку Мармеладову, тем более, что представлена она была в качестве главного антагониста Раскольникова.

«В основе нашего спектакля – противостояние Родиона Романовича Раскольникова и Сони Мармеладовой. Их конфликт вмещает в себя ещё множество тем, которые откроются зрителю только в процессе спектакля. Но самое главное – какое место во всём этом занимает любовь», – отметил режиссер спектакля.

Вероятно, все это и было на сцене завода Шпагина, но я ничего подобного не увидел. Может быть я излишне одержим идеей «Свидригайлова», но роль Авдотьи Романовны Раскольниковой в спектакле была более значимой. Очень хотелось посмотреть на ее дуэт с «возлюбленным».

В общем Свидригайлова очень не хватало. Нет, не потому, что это мой любимый персонаж романа, а потому что заявленная тема спектакля, заявленная в многочисленных комментариях его авторов, как мне показалось, была именно про него. В современном плоском мире новый Раскольников останется незамеченным, да и не придет ему в голову та безумная идея, какая пришла в мире Достоевского. Возможно, для Свидригайловых место еще и осталось, но вероятно, они кончают с собой много раньше, чем в мире Достоевского. В сегодняшнем мире осталось место лишь для Джокера, поэтому этот спектакль именно про него.

Что касается аудиовизуальной составляющей постановки, она была очень важна и призвана погрузить зрителя в атмосферу ада на земле, ада созданного Богом, посмевшим после этого еще и умереть. Площадка завода Шпагина подошла для этого идеально, особенно в плане акустики. К сожалению, к концу первого действия от бесконечного шума у меня заболела голова, но, может быть в этом и была сверхзадача автора?

В заключении хотелось бы подчеркнуть (если кто не понял), я отнюдь не хочу сказать, что спектакль плохой, по мне так все было сделано на самом достойном уровне, тем более что замысел автора совсем не обязан совпадать с моим прочтением. Кроме того, не хочу заступаться за «поруганную» классику, она уж точно в защите не нуждается. Непонятно другое: почему Театр-Театр с такой последовательностью и бескомпромиссностью в своих постановках берется именно за классику, но в тоже время представляет на суд зрителя нечто свое, совсем не похожее на литературный источник? (речь, подчеркну, не о форме спектакля, а о его содержании). Не думаю, что это маркетинговый ход, призванный привлечь в театр зрителя. Может быть в этом есть какие-то обязательства перед культурными инстанциями края и страны? «Российского фонда культуры», например. Не знаю. Но ясно одно, самостоятельное законченное высказывание режиссерам театра приходится делить с великими писателями прошлого. Неужели не хочется стать единоличными властителями дум?

Читайте также: «Ксендз Бонецкий» – станет ли лучший фильм «Флаэртианы» некрологом для католической церкви?

Антон Исаков